Обзор российской образовательной прессы

 

Отдать ребенка в школу сегодня труднее, чем «поступить» его в университет – такие выводы делает газета «Новые Известия» от 18 мая в статье «Мал первоклассник, да дорог».

 

В разных регионах нашей страны проблемы начального образования решаются по мере сил и возможностей. Московские депутаты, например, уравновесили количество детей в «хороших» и обычных учебных заведениях с помощью территориального прикрепления. А в Нижнем Новгороде чиновники грозятся вообще вывести начальные классы из школ с углубленным изучением предмета. Эксперты отмечают, что такие решения упростят жизнь большинства детей и родителей, однако они не гарантируют всем качественное образование.

Мосгордума на прошлой неделе приняла в первом чтении поправки в закон «Об общем образовании в Москве». В школы в приоритетном порядке будут принимать детей, живущих в непосредственной близости от учебного заведения, а также тех, чьи старшие братья или сестры уже там учатся. Изменения подготовила комиссия по образованию и молодежной политике столичного парламента. Ее руководитель депутат Виктор Кругляков отмечает, что ничего нового не вводится, просто «узаконивается существующая на деле практика». Таким образом, во главу угла ставятся забота о безопасности детей, которым приходится самостоятельно преодолевать долгий путь из дома в школу, и помощь родителям-одиночкам и многодетным семьям. Педагоги полагают, что закон облегчит жизнь части родителей, но сомневаются в его легитимности. «Прием по месту жительства противоречит Конституции, которая закрепляет свободу проживания и передвижения», – напоминает директор государственной столичной гимназии Виктор Фертман.

Некоторые родители боятся, что новый законопроект создаст директорам «сильных» школ поле для спекуляций. Президент Всероссийского фонда образования Сергей Комков замечает, что родители все чаще жалуются на сам процесс приема детей в первые классы. «Сейчас существует ограничение в комплектовании классов. Прокуратура следит, чтобы было не более 25 человек, – говорит эксперт. – Открывать новые классы-комплекты не дают. И вот бегают родители и ищут, где еще в хороших школах есть недобор». Для многих руководителей учебных заведений это формальный повод для выбивания денег. «Бывает, кого-то фиктивно на время вписывают, а потом отказывают, ссылаясь на огромное количество детей. А когда приходит человек, способный заплатить деньги, то происходит замена», – объясняет г-н Комков. Он считает, что коррупционную систему можно побороть, если школе перестанут заранее спускать четкий показатель, какое количество классов-комплектов они могут набрать. «Сколько детей ни пришло, всех надо записывать!» – уверен эксперт.

С теми же проблемами, что и москвичи, сталкиваются родители первоклассников из Нижнего Новгорода. Несколько лет назад городские власти отменили те положения, которые сегодня пытаются ввести столичные коллеги. Теперь, чтобы попасть в понравившееся общеобразовательное учреждение, в том числе гимназию или лицей, необязательно жить рядом с ними. Но проблема в том, что большинство престижных школ расположены в центре города – густонаселенном Нижегородском районе. Родители детей, живущих в центре, теперь вынуждены с боем добиваться возможности учиться рядом с домом. Не все из них хотят обучаться в привилегированном учебном заведении, но других школ в округе практически нет. В Нижнем Новгороде решили изменить структуру школ. Министр образования области Сергей Наумов предложил разработать программу по выводу из лицеев и гимназий начальных классов. «В школах с углубленным изучением тех или иных предметов должны учиться дети средних и старших классов. А в первый класс нужно брать всех детей без какого-либо предварительного отбора», – делится своими предложениями чиновник. На практике осуществить это будет довольно сложно. Во-первых, требуется согласие муниципальных властей и желание руководителей учебных заведений. Во-вторых, непонятно, выведут ли начальные классы в прямом смысле или это будет условное разделение, и дети смогут посещать ближайшие к дому лицеи и гимназии.

 

В ряде престижных школ Санкт-Петербурга к детям перед зачислением внимательно приглядываются на подготовительных дошкольных курсах. Обучение здесь, естественно, платное, и хотя родителям говорят, что окончание этих курсов не гарантирует поступления в выбранную школу, все равно отучившийся год дошкольник считается «своим». Другое дело, что из успешных детей набирают первые «А» классы, а из детей отсталых и ленивых – первые «В», «Г», «Д» и так далее. А для москвичей стало уже обычным делом «добровольное пожертвование денег в фонд школы», чтобы гарантировать зачисление. Такая спонсорская помощь, когда ребенок еще не зачислен в школу, является незаконным денежным сбором. Деньги действительно могут идти на нужды школы, а не в карман директора, ведь по закону образовательные учреждения могут привлекать дополнительные финансовые средства. Но даже если перечисление денег проходит по правилам (с оформлением обязательного договора пожертвования, наличным переводом через банк на счет школы), нарушается важный пункт – добровольность пожертвований.

В Самаре право на прием в школу имеют все дети, проживающие на территории, закрепленной за учреждением. Отказать им могут лишь в том случае, если в школе уже не осталось свободных мест. На самом деле попасть в по-настоящему хорошую государственную школу очень сложно. Если ребенок не ходил на подготовительные курсы или в детский сад при этой школе, это практически нереально. Учителя просто скажут, что малыш программу не потянет, поэтому не стоит его мучить. С начала апреля у престижных самарских школ выстраиваются очереди из дежурящих родителей. У отдельных гимназий они даже проводят ночи в машинах. И все ради того, чтобы не пропустить время подачи заявлений, быть первыми и первыми же вручить «добровольный взнос». В Самарской областной прокуратуре указывают, что «действия руководства образовательного учреждения по принуждению родителей к внесению так называемых «вступительных взносов» при приеме детей в школы являются незаконными и приводят к нарушению принципа бесплатности общего образования». В очередной раз родителям советуют обращаться с заявлением в органы внутренних дел либо прокуратуру «для проведения соответствующей проверки».

Член комиссии по вопросам интеллектуального потенциала нации Общественной палаты РФ Любовь Духанина замечает, что массовых обращений от родителей из-за денежных поборов не наблюдается. «Кто-то думает, что это ничего не изменит. Кто-то относится к ситуации спокойно, считая, что так и должно быть», – комментирует ситуацию г-жа Духанина. По ее мнению, предложения Москвы и Нижнего Новгорода по урегулированию зачисления детей в первый класс дают базовые гарантии, но существенно сужают возможности для выбора. Сергей Комков видит главную проблему в том, насколько разнится качество образования в тех или иных школах. «В западных странах уже давно нет понятий «слабая» или «выдающаяся» школа, – сетует эксперт. – Нам необходимо дотягивать все школы до одинаково высокого уровня». Александр Гаврилов из Департамента образования Москвы соглашается, что было бы идеально, если бы разрыва в уровне образования не было. «Количество школ, куда родители, грубо говоря, «ломятся», увеличивается год от года. Конечно, в течение года-двух мы все школы подтянуть не сможем», – замечает г-н Гаврилов. А это значит, что родителям будущего первоклассника по-прежнему приходится платить не только за портфель, учебники и костюм.

 

 

 

Новый закон не приведет к банкротству вузов, техникумов и школ, считает министр образования и науки Андрей Фурсенко. Новый документ фиксирует то, что, по сути, в образовании уже есть. Подробности – в заметке «Мифы и реальность», опубликованной в «Российской газете» от 11 мая.

 

Закон дает большую самостоятельность образовательным учреждениям. Это и сохранение временных издержек, и возможность перераспределения средств. Сегодня в новых стандартах, которые вводятся в школе, есть три основных момента: результаты обучения (значит, есть что контролировать), структура программы и главное – требование к условиям обучения. Новый закон не приведет к банкротству вузов, техникумов и школ. В документе прямо прописано, что банкротство исключено. Во-первых, существует такое понятие, как крупные сделки, которые могут совершаться только с согласия учредителя. А любая сделка, которая может поставить под вопрос выплату зарплат учителям, является крупной, потому что объем финансирования, который идет на зарплату, как правило, составляет более половины расходов.

 

Еще один миф – сокращение финансирования школ и вузов. Этого не будет. В законе зафиксировано: объем финансирования не может быть уменьшен по каждому образовательному учреждению в 2011, переходном, году по сравнению с 2010 годом. Тем более что за последние десять лет в России расходы на образование значительно выросли. Всего же образовательный бюджет 10 лет назад составлял 215 миллиардов рублей, а в 2009-м – около 2 триллионов рублей (или 726 миллиардов рублей в ценах 2000 года).

 

Третий миф – увеличение поборов. Закон о бюджетных учреждениях лишает школы возможности брать деньги за уже оплаченные государством услуги. Сегодня для того, чтобы родители могли легально заплатить за дополнительные секции или кружки, школе необходимо зарегистрировать какой-либо специальный фонд. А это – аренда помещения, рабочие места для бухгалтеров, отдельное делопроизводство, налоги. С принятием соответствующего закона школам не нужно будет создавать фонды и нести дополнительные издержки, за которые, в конечном счете, приходится платить родителям.

 

Обязательные школьные предметы, которые финансируются за счет бюджета:

русский язык, литература (литературное чтение), математика, физика, химия, биология, история, обществознание (включая экономику и право), искусство (музыка, ИЗО, МХК), технология (труд), физическая культура, география, природоведение (окружающий мир), иностранный язык, родной (нерусский) язык и литература, информатика и ИКТ, основы безопасности жизнедеятельности.

 

 

 

Уже зимние испытания показали — «хвостатых» студентов будут гнать из высших учебных заведений без сомнений. Причиной зверств в вузах стал ЕГЭ. Результаты школьных тестов часто не соответствовали реальным знаниям новоиспеченных первокурсников. Преподаватели сделали выводы и начали чистки рядов. Рассказывает газета «Труд» от 18 мая в статье «Время разгонять лодырей: вузы «подчистят» первокурсников».

 

Демографическая яма и сокращение количества абитуриентов привели к тому, что в вузы смогли пройти не готовые к серьезной учебе студенты. Что только ни делали с несчастными этой зимой: и пытались учить (в некоторых вузах организовали курсы по разным предметам для первокурсников), и стращали переводом на внебюджетное отделение. Ситуацию усугубило и то, что на бюджетные места уже заранее выстроилась очередь из студентов-платников – президент Медведев ведь потребовал от вузов переводить их на бесплатное отделение. А откуда такие места возьмутся? Только от неудавшихся бюджетников. Поэтому в университетах и институтах с ними не церемонились. Например, в РГГУ в эту зимнюю сессию были исключены 5,6% первокурсников, или 78 человек. В прошлом году их было 4,9%, или 69 человек. При этом на «хорошо» и «отлично» сессию сдали около половины студентов, а первокурсники, поступившие с высокими баллами за ЕГЭ или по олимпиадам, лишь подтвердили свои знания.

 

Общий уровень знаний первокурсников, который уже в начале учебного 2009 года стал головной болью для вузов, может привести к тому, что вузы изменят свою политику по адаптации первокурсников. Например, осенью 2009 года в Финансовой академии провели проверку знаний первокурсников: новоиспеченные студенты писали контрольную работу, которая должна была определить их школьные знания по математике, английскому языку и информатике. 23% первокурсников написали контрольную по математике неудовлетворительно. Среди двоечников были и льготники, которые имели невысокие баллы за ЕГЭ, и студенты, блестяще сдавшие госэкзамен. Тогда в вузе решили открыть дополнительные курсы для первокурсников, а иначе они с огромным трудом смогли бы освоить программу самостоятельно. «В Российском университете дружбы народов за академическую неуспеваемость ежегодно исключают около 10% студентов. Больше всего отчислений на медицинском факультете, где высокие требования и традиционно много иностранцев, и на юрфаке – там количество неуспевающих иногда достигало 30%», – рассказывает Александр Ефремов, проректор по учебной работе РУДН. С приходом ЕГЭ доля отчисленных мало изменилась. Тому есть две причины. Первая: в вузе уже давно введена европейская система кредитов, обязывающая студента набирать в течение семестра баллы по каждой дисциплине – за контрольную, лабораторную, курсовую работы, за посещаемость занятий. Получается, что студент интенсивно учится и что-то сдает весь год, а не от сессии до сессии. Вторая причина – это тьюторы, академические консультанты, которые помогают студентам адаптироваться и следят за их успеваемостью. Обычно на тьютора приходится 200 студентов.

 

Скорее всего, первокурсников, которые не утруждали себя учебой, не спасут даже накопления родителей. Виной тому последние громкие скандалы в крупных высших учебных заведениях в разных регионах. Из-за всего этого преподаватели-взяточники будут опасаться брать с родителей и студентов деньги. А иного способа удержаться в вузе у тех, кто ловко проскочил через сито ЕГЭ, просто нет.

 

 

 

Невероятная история произошла с учителями города Братска Иркутской области. Год назад педагоги стали замечать, что доходы их неуклонно снижаются. Копнули поглубже и выяснили – уже три года их «обкрадывают», по-другому и не скажешь. А когда работники образования подали в суд, им предложили частично компенсировать недостачу всего за три месяца. Якобы права на остальную часть денег учителя лишились «за истечением срока давности». Почти детективная история, участниками которой стали братские педагоги, опубликована в газете «Московский Комсомолец» от 13 мая, в статье «Учителям недоплачивали три года».

 

«Зарплаты братских работников образования стали падать с 2009 года. Вначале – в детских садах, затем в школах», – рассказала лидер инициативной группы учителей, преподаватель истории из школы № 42 города Братска Иркутской области Наталья Заверина. Началось, по ее словам, с того, что «исчезли доплаты учителям. Например, за заведование кабинетами, сохранившиеся, только если завкабинетом аттестован. А как аттестоваться, если школа не обновляла оборудование 20 лет и кабинет разрушен? Затем сняли «президентские» доплаты за классное руководство. Точнее, перевели их в стимулирующую часть учительских зарплат. И пошло: хотят – платят, хотят – не платят. Еще раньше прекратились выплаты средств на покупку методической литературы. А заодно и на курсы повышения квалификации, которые учителя обязаны проходить раз в 5 лет и без которых нам не пройти аттестацию. Путевок нет, льгот никаких, а ведь мы работаем на износ».

Дальше – больше. Вслед за доплатами настала очередь базовых окладов. Вначале Заверина недосчиталась 5 тыс. рублей за отпуск 2009 года. Причем окончательно и бесповоротно: затребовать и получить их сейчас нельзя, поскольку невозможно показать, за счет чего их сняли. А затем братские учителя обнаружили, что их ставки снизились на две трети: если раньше та же Заверина «получала за 20 часов в неделю 5 тыс. рублей в аванс и 5 тыс. рублей в получку, то сейчас за 30 часов – 5 тыс. рублей в аванс и 6 тыс. рублей в получку». Схема стара как мир. Участки работы увеличили, а зарплаты сократили. И в особенности у технических сотрудников школы, чьи оклады стремительно приблизились к нулю.

Возмущенные педагоги решили выяснить, за что их так наказали, и начали вникать в расчеты бухгалтеров. А когда вникли, испытали новый шок. Как оказалось, их обсчитывали на протяжении последних трех лет – с 2007 года. «Высшая категория была 3,9 тыс. рублей. С 1 января 2009 года ставка повысилась до 4504 руб. А с новым коэффициентом должна была повыситься до 12 184 руб. Таким образом, – возмущается Заверина, – мне, как и остальным, заплатили всего треть. Так что сейчас моя зарплата всего на 174 руб. выше зарплаты сторожа. А это – низшая ставка». О своих неприятных открытиях в январе 2010 года братские учителя написали президенту, премьер-министру и в Генеральную прокуратуру. Под письмом было собрано более 830 подписей.

10 марта 2010 года на сайтах Генпрокуратуры и Верховного суда появился документ, разъясняющий, что МРОТ (4330 руб.) является базовым окладом 1-й тарифной ставки без стимулирующих окладов и надбавок. А говоря проще, что это – исходный минимум, к которому надо плюсовать все остальное. Спорить со столь высокими инстанциями в Братске не рискнули. Однако отреагировали своеобразно. По словам членов инициативной группы педагогов, подключившийся к разрешению конфликта профсоюз «разослал в школы электронное письмо-заявление, по которому Братский департамент образования обязывался-таки выплатить учителям удержанную часть зарплат. Но не всю, а только за 3 месяца, поскольку права на основную часть пропавших средств они якобы лишились за истечением срока давности».

 

Адвокаты от подобных юридических новаций чиновников пребывают в шоке: у учителей, разъясняют они, налицо длящиеся отношения со школой. А значит, им должны заплатить за все с 2007 года, а не только за январь, февраль и март. Суммы набегают крупные: одной из воспитательниц детсада, например, – 100 тыс. рублей. А Наталье Завериной – без малого 400 тыс. И все это – в регионе, где жизнь человека, занятого в образовании, и без того полна тягот: зарплаты школьных техничек здесь сопоставимы со стоимостью комплекта учебников для какого-нибудь 6-го класса – 2,9 тыс. рублей. Однако возвращать все средства обиженным никто не торопится. В школах, где работают подписанты, осмелившиеся защищать свои права, начались проверки. Одновременно братские чиновники разослали губернатору и президенту свои письма с извинениями за учителей-правонарушителей, якобы не сумевших разобраться в ситуации и из-за того побеспокоивших высокое начальство зря. Отстаивать свои права через суд собираются лишь самые упорные. Но их неожиданно поддержали другие города области: Иркутск, Железногорск и Усть-Илим, где с местными органами власти судятся еще и медики.

Братских учителей, конечно, безумно жалко: зарплаты минимальные, да и тех пытаются лишить. Но их решимость не утереться молча, а защищать свои права не может не радовать: глядишь, вслед за педагогами подтянутся и остальные бюджетники. Кстати, плоды завоеваний вскоре понадобятся и самим братским педагогам. С 1 сентября их собираются перевести на новую систему оплаты труда, и доля склонных к исчезновению надбавок подскочит до 40% всей зарплаты. Между тем директорам школ, которые будут их распределять, учителя больше не доверяют.

Ситуацию комментирует сопредседатель Межрегиональной общественной организации «Учителя за свободу убеждений» Всеволод Луховицкий: «То, что происходит сейчас в Братске Иркутской области, в других регионах страны, закономерно. В середине 2000-х годов учителя почувствовали некоторые перемены к лучшему. И привыкли к ним. А сейчас, к сожалению, стали лишаться приобретенного. Началось резкое ухудшение. Причем не только в отношении учительских зарплат, но и по всем остальным направлениям, что, впрочем, также закономерно: все реформы проводятся без учета мнений учителей. Прежде всего значительно возросло идеологическое давление на учителя. Столь же заметно усилилось бюрократическое давление. Учителя сегодня буквально захлебываются в вале бумаг, причем заполнение некоторых из них обижает и оскорбляет. Взять хотя бы новые требования к аттестации. Учителя в них пока не разобрались, но все время только и слышат: «Будем больше требовать с учителя!» А что можно требовать за те деньги, которые получает учитель?! Сначала учителя задают вопросы. Потом пишут письма в разные инстанции – от президента с премьер-министром и федеральным министром образования и науки до губернатора и правоохранительных органов. А когда не получают ответов, рассуждают так: «Власть нас не слушает, значит, нужны активные личные действия». И для начала обращаются в суды. Братск в этом отношении – показательный пример. Учителя Иркутской области прошли все эти стадии: сначала писали письма, потом завалили исками суды, а теперь приступили к созданию своего объединения. Ну а где дело совсем плохо, учителя готовы идти еще дальше».

 

 

 

 

На сайте одной школы висит грозное предупреждение для родителей: «Дисциплинарные проблемы должны быть решены ДО поступления в школу». Школа и родители уже много лет спорят, кто из них должен воспитывать ребенка, а дети растут. Первое невоспитанное поколение уже поступило в вузы, теперь от него стонут там. Невоспитанное поколение жует, галдит и болтает по телефону на лекциях, проваливает поручения и совершенно не смущается своей дикости, принимая ее за свободу. Массовая школа уже много лет выпускает людей, искренне и повально не понимающих элементарных вещей. Может быть, поэтому основным требованием к личным качествам в объявлениях о вакансиях становится «ответственность», а основной претензией к студентам – «невоспитанность». О проблеме – «Новая газета» от 30 апреля в статье «Тема лекции: Первое невоспитанное поколение».

 

Реальные замечания из дневников: «Проследите, чтобы ваш сын переобувался в школе в сменную обувь». «Опасен для окружающих: кидался на уроке тетрадью. Примите меры». «Ваш ребенок встает на уроке и ходит по классу, примите меры!» У себя дома мы сами объясняем чужим детям, что прыгать по кроватям в обуви у нас не принято. Мы не пишем их родителям записок: «Заглядывал в мой бельевой ящик», а разбираемся сами. Почему школа не может? С перестроечных времен и поныне школы считают, что их дело – «дать знания» (набор фактов для запоминания). А все остальное – дело родителя. Когда школа все же берется за воспитание, им оказываются конкурсы строя и песни в целях патриотизма. А вот повседневное воспитание в ребенке умения жить по правилам школа спихивает на родителей. Даже малышовые драки учителя иной раз не разнимают: смотрят со стороны, а потом пишут в дневник.

 

Воспитать до школы и вне школы умение вести себя в ней – это как научить плавать на суше. Школа – это еще и место, где дети учатся жить в обществе, соблюдать его законы и решать проблемы принятыми способами. Здесь социальный лидер – не родитель, а учитель. Именно взрослый лидер должен передавать младшим нужные навыки коллективного взаимодействия. Когда он от своей роли отказывается или на нее не годится, весь процесс передачи детям социальных навыков идет самотеком и заводит в джунгли, где мы и пребываем всем социумом.

 

Недавно появился проект Профессионального кодекса учителя, где, в частности, говорится, что учитель не должен брать взятки, ругаться и терять самообладание. Учителя предсказуемо обиделись. Но ведь хирург не падает в обморок при виде крови. Терапевт не гонит больного: бросишь курить, тогда приходи. Бортпроводник не бьет по морде пьяного пассажира. Детское асоциальное поведение – такая же часть работы и такой же профессиональный риск педагогов, как пьяные пассажиры, кровотечения и бестолковые клиенты в других профессиях, ибо мы все смертны, грешны и живем в неблагополучном обществе. Но только педагоги (или нет, еще милиционеры) систематически оправдывают свои срывы тем, что зарплата мала, дома проблемы, а клиент нехорош. И только в системе образования подготовка и должностные инструкции сотрудников настолько неадекватны их задачам.

 

Вот на учительском форуме жалуется педагог: «За три года поисков решения я слышала лишь слова о том, что все ученики должны быть заняты, заинтересованы все 45 минут, что урок должен быть увлекательным для всех... В обычной средней школе на окраине рабочего района это просто невозможно. Заинтересовать ребенка с изувеченной современной жизнью, сморщенной душой, которому интересны лишь секс и насилие? Такое чудо может совершить, пожалуй, лишь учитель от Бога. <...> Сейчас я работаю в поселковой школе. Дети словно только что привезенные из джунглей… Я могу четыре минуты урока стоять и просить дневник, а мне его так и не отдадут. Я могу по сто раз просить (за урок) не качаться на стуле, не жевать шоколадку или не пить сок, не разговаривать по телефону, не... не... не... и т.д.». Поразительно, что за пять лет профессионального образования и «три года поисков» так никто и не объяснил человеку элементарного: четыре минуты урока просить дневник нельзя. Это неприлично и непрофессионально. Поразительно, что рядовому учителю некуда пойти и не с кем поговорить об этих проблемах, негде узнать, «что делать, если ученик не дает тебе дневник», и простое наведение порядка в классе кажется ему чудом: ведь с этим контингентом ничего сделать нельзя.

 

В спецшколах для детей с девиантным поведением, где контингент действительно о-го-го, учителя с ним работают, не требуя от родителей «принять меры». Вот в московской спецшколе № 3 существует полезный документ под названием «Единые педагогические требования по взаимодействию с учащимися на уроках и внеклассных занятиях в случаях…», дальше перечислены случаи – от опоздания на урок до нецензурной брани, появления на уроке в пьяном виде и прогулов. Так, при опоздании ребенка на урок учитель «обязан впустить опоздавшего ученика на урок независимо от времени опоздания», не вести с ним бесед не по теме урока, а поговорить потом; сейчас – только дать ему задание. В случае отказа ученика от работы учитель «не реагирует на провокационные высказывания и действия, держится корректно, вовлекает в учебный процесс путем разнообразных видов деятельности, учитывая эмоциональное состояние ученика в данный момент». В исключительных случаях возможно удаление из класса, но только так: учитель обращается к дежурному, дежурный «препровождает ученика для реабилитации в психолого-социальный отдел, сообщает об этом воспитателю и возвращается на пост», специалист «при нормализации настроения ученика возвращает его на урок», учитель «продолжает вести урок, не отвлекаясь на опоздавшего и давая ему дополнительно инструкции по ходу урока». Что же мешает школам, учебным округам, департаментам образования и Минобрнауки внедрить опыт спецшкол в общероссийскую практику, раз уж дети «поголовно девиантны»?

 

Разумеется, на все случаи школьной жизни написать должностную инструкцию нельзя. Но если российские учителя из года в год массово наступают на одни и те же грабли, то и бесчеловечно, и управленчески безграмотно будет утаивать от них, как эти грабли обойти. Большинство школьных конфликтов предсказуемо; с неподчинением учителю, отказами от работы, перевозбуждением, агрессией можно справляться прямо на месте, причем именно предотвращать, а не наказывать постфактум. Но учителя обычно действуют по схеме: «наказал – не подействовало, удвоил силу». Случай из жизни: первоклассник играл на уроке с игрушкой, учительница несколько раз прикрикнула на него, а потом сунула игрушку в мусорное ведро, откуда ребенок со слезами доставал ее под хохот класса. Другая учительница в аналогичной ситуации просто напоминала классу, что играть можно на переменах. Репрессивные решения – простые. Их предпочитают и родители, и учителя. И общество думает, что проблему учительского непрофессионализма можно решить выговорами, увольнениями и черными списками (недавнее предложение прокуратуры Москвы). Но на волшебный пендель в педагогике уповать так же глупо, как и в садоводстве: сад пенделями не вырастить.

 

Да, учитель работает с душой, и его работа должна быть штучной. Но хорошая техника не мешает таланту, а оттачивает его. Инструкция не сделает учителя хорошим человеком, но даже если он научится делать меньше ошибок и провоцировать меньше конфликтов – и напряжение в классе снизится, и самому ему будет легче.

Не нужно конфронтации с классом. Не нужно от крика переходить к стуку указкой. Воспитательная работа – не беседы о правильном, а личный пример поведения в трудной ситуации. Психологический комфорт на уроке и благодарность – страшная сила. Не надо бояться пряника. Кнута дети видят достаточно, и он перестает работать очень скоро. Многие педагоги болезненно воспринимают любые попытки чему-то их научить: «не учите меня жить, лучше помогите материально». В лучшем случае – «не надо нам вашей теории, вы скажите, что мне делать с Ивановым»… Тем, кто все-таки ищет ответ, что делать с Ивановым, пригодилась бы библиотечка практических советов по работе с типичным проблемным поведением. Доступны ли такие материалы учителю?

 

Интернет, который должен нести просвещение в отдаленные школы, не помогает: в его русской части можно часами искать советы по теме и найти только общие рассуждения. В англоязычной – первые же запросы приносят улов подробных и толковых советов по профилактике проблемного поведения (для примера: один из десятков таких ресурсов – www.educationworld.com). Может, книги для учителя есть? Перелопатили каталоги магазинов, нашли массу книг по нравственному, духовному, гражданскому, патриотическому, экологическому воспитанию. И одну – по дисциплине в классе (Шарон Берри. «99 полезных советов относительно дисциплины в классе», Киев, 2003, дешевая переводная брошюрка в несколько страниц). Еще Томас Гордон «Как привить ребенку дисциплину», но это больше для родителей (для сравнения: на amazon.com сейчас в продаже 2267 книг на эту тему). Но даже если нет ничего современного, то вот вам классический Макаренко – «Методика организации воспитательного процесса»: «Иногда под дисциплиной понимают только внешний порядок или внешние меры. Это самая гибельная ошибка, которая только может быть в воспитательном учреждении. При таком взгляде на дисциплину она всегда будет только формой подавления, всегда будет вызывать сопротивление детского коллектива и ничего не будет воспитывать, кроме протеста и желания скорее выйти из сферы дисциплины». Антон Семеныч тоже, кстати, в дневники своему контингенту замечаний не писал.